Кольца Сатурна для Светланы

В октябре заслуженная артистка Республики Беларусь Светлана Суховей отметит юбилей. На экраны России и Беларуси выйдут фильмы с ее участием – «Автошкола» и «Ой, ма-моч-ки!..» А в Минском театре-студии киноактера она выйдет в спектакле «Волки и овцы» в роли г-жи Мурзавецкой.

Актриса рассказала, как в пять лет дебютировала в кино, почему не делит кинематограф на «российский» и «белорусский», и зачем приезжает в Серпухов.

- Светлана, как случилось так, что своей «малой родиной» можете называть и белорусский Мозырь, и российские Владимир с Серпуховым?

- Ничего удивительного: родилась я в Мозыре, перед школой меня привезли во Владимир, а к пятому классу в Серпухов, мой папа был военным. Именно в Мозыре я повстречалась со своей будущей профессией. В1956 году к нам приехала съемочная группа картины «Девочка ищет отца». Один из самых знаменитых белорусских фильмов с Аней Каменковой в главной роли. И мы, детишки из соседнего детсада, снимались в массовке.Один съемочный день я очень хорошо запомнила, потому что отбирали нас в детсаду и просили мам одеть детей во все старенькое. Но «кино» же - магическое слово, и мамы, естественно, привели девочек в нарядных платьицах и с бантиками в волосах. А на меня надели зеленый свитерок с пуговичками на плечах и с дыркой на самом видном месте. И меня взяли, несмотря на то, что в очереди стояла последней. И вот съемки. Над нами завис съемочный кран, когда мы в кадре бежали к своим мамам. Длилось все это долго, мы устали, но в память врезалось - я снималась в кино!.. А профессия артиста, наряду с геологом и космонавтом, для целого поколения была на недосягаемой высоте.

В Серпухове я посещала драмкружок, где мы в фабричном клубе и пьески ставили, и кукольный театр делали. Чудное было время, и вдруг в наш город приезжают с «Мосфильма» снимать «Бабье царство». Заходит вместе с директором в наш 7 класс ассистент режиссера, осматривается и говорит «Ой, мы, наверное, ошиблись, нам нужны девочки постарше». Но все так возмущенно заверещали, что он, не глядя, быстро сказал «Ну хорошо, вот эту возьму». А на первой парте сидела я. Так я попала на съемочную площадку, где снимали сцену, как девушек угоняют в Германию. Гром, шум, взрывы, команды со всех сторон, и я с радостным удивлением на все взираю. Когда режиссер Алексей Салтыков посмотрел материал, он возмутился «Да кто ж это такая, она мне весь кадр испортила?!»

А через несколько дней меня вызвали к Салтыкову пробоваться на роль Дуняши, решено было заменить актрису. И, представьте, утвердили. И режиссер с актрисой Светланой Жгун приехали к нам домой получать разрешение моих родителей на съемки. Мне 14 лет, а Дуняшу в картине едва не насилует немец. Родители радушно приняли гостей: мама за, папа ни в какую. Он человек военный «Знаю я, у вас там такое творится!» И тогда Светлана Жгун поднимает на него глаза и говорит - «Иван Петрович, если вы «это» имеете ввиду, то в пекарне то же самое». Как ни странно, аргумент убедил отца, и он написал «Разрешаю, но не одобряю».

- Вас психологи специально готовили к роли?

- В этом не было необходимости, я родилась спустя семь лет после войны, и постоянно слышала разговоры о том, что пережили наши люди на фронте и во время оккупации. Отец воевал, так что для него и для всех, кто жил в это время слово «война» стояло комом в горле. А на съемках той самой сцены, где немец покушается на Дуняшу, Салтыков меня обманул. Там же вначале, когда я учу немца русскому языку «мед», «млеко», ничто не предвещало плохого, а когда он напал на меня, я начала вырываться, и делала это очень естественно. Но на крупном плане, где он бьет меня по лицу, никак не могла сыграть. Как только он замахивался, я приседала и уворачивалась, не давала себя ударить. И тогда Салтыков подошел к этому огромному актеру и тихонько сказал «Я не буду говорить «камера, мотор», бей с другой руки». И тот ударил так, что я врезалась в стенку.

Какую же обиду я испытала, мне было больно, я так плакала! И кричала, что не хочу такого кино. Но годы спустя оценила жизненную школу, которую прошла с удивительными людьми на этой площадке. Кого там только не было: и Сазонова, и Соломин, и Копелян, не говоря о Римме Марковой. Она была чудная, совершенно удивительный человек, ну, просто штучный, и такой мощный характер, не знаю даже, кого рядом с ней можно поставить. Они все были такие настоящие, что я на всю жизнь установила для себя планку, к которой надо тянуться.

Третий раз меня, девятиклассницу, призвал кинематограф в Беларуси. В картину Виктора Турова «Сыновья уходят в бой». Им нужна была героиня, несовместимая с войной. И, случилось так, что потом я долгие годы играла женщин, созданных для счастливой судьбы, но вынужденных тащить на себе тяжесть войны. «Девочка и война» - мою тему так и обозначали. Картина эта тоже была знак судьбы: Туров, такой молодой,яростный, жадный до работы, Нина Ургант, Владимир Высоцкий. Во время съемок этого фильма начался набор во ВГИК, в белорусскую мастерскую, в которую, по рекомендации Турова, я поступила только год спустя на 2-й курс и окончила в 20 лет. И уехала в Минск за своей любовью, актером из нашей мастерской, не смотря на то, что обо мне хлопотала Юлия Солнцева, желая оставить меня в Москве, приглашали на съемки с «Мосфильма» и «Ленфильма», со студий союзных республик.

- Какие же мастер-классы получили вы от больших режиссеров во время своей первой съемочной пятилетки?

- К сожалению, я была так молода, что, например, на съемках у Турова не понимала, насколько важным было знакомство с Высоцким, который как раз для фильма «Сыновья уходят в бой» написал цикл военных песен. Все были в недоумении, особенно ветераны, как такой молодой человек смог так точно передать ощущение войны. Не отдавала себе отчета, что снялась на одной фотографии с Высоцким и Мариной Влади. Ну актриса и актриса, думала я, что особенного? Просто я попала в среду, где эти люди были твоей жизнью, а от тебя требовалось одно - соответствовать их уровню. А так как понятия нравственности, достоинства, чести были востребованы в обществе, старалась никого не подвести. Чувство долга витало в воздухе, и я прекрасно понимала, что если «надо» было что-то сделать, делала это. И когда мне говорят, что «не было свободы», возражаю: я всегда говорила то, что думала, приводя многих в недоумение. Чувствовала несправедливость - и говорила, доказывая свою правоту. Может, мне по молодости многое прощалось, но вот это ощущение, что все молчат, а я могу сказать, хорошо помню. Дело, наверное, в воспитании, меня всегда поддерживали родители, они считали, что я все делаю правильно. Особенно, мама.

Оператор фильма «Летят журавли» Сергей Урусевский - таких людей я тоже не встречала, посмотреть только, что он творил с камерой на съемках фильма о Есенине «Пой, поэт, песню, пой!» Я-то удивлялась, почему операторы, куда бы не пришла, так странно на меня реагируют? А они мучительно вспоминали, где меня видели. Оказывается, во ВГИКе есть учебный материал, где демонстрируют работу Урусевского, и в кадре все время мелькаю я. Как можно было не восхищаться этим человеком и не сказать «У Урусевского - хоть спиной!» А я вначале отказывалась: мне не понравился сценарий. Но Сергей Павлович погладил меня по волосам, посмотрел на мои веснушки и сказал «Надо сниматься». И я, можно сказать, жила на съемочной площадке. У меня было холщевое платьице, и я все время выполняла указания режиссера «Светлана, ну-ка по ржи вот здесь пробеги, очень красивый кадр будет», и так мы наснимали этих «красивых кадров» множество. И когда я увидела себя на крупном плане на экране, ахнула: у меня были бирюзовые глаза. Сразу подумалось «Вот что такое изображение в кино». А мой эпизод - с коровой - почти весь сократили, только в музее можно увидеть фотографии.

В фильме профессора ВГИКа Бориса Волчека «Командир счастливой «Щуки» у меня было несколько сцен с Банионисом и Вельяминовым. Молодые ребята, конечно, мне помогали, тем более, что я там все время говорю - девушка приходит на подводную лодку защищать своего возлюбленного. Эту энергетику и желание помочь надо было сыграть, и Вельяминов, с которым потом встречались и на других картинах, так тепло общался со мной - как родной человек...Евгений Матвеев, с которым вначале сцепились на каком-то совещании, а потом он снял меня в картине «Любить по-русски», во время случайной встречи в Доме кино сказал, что хотел бы еще работать со мной. Салтыков, который все время спрашивал «Ну ты не сердишься, что я втянул тебя в кинематограф?!» Юлия Солнцева, которая отогревала меня на съемках под холодным дождем «водочкой с перцем»... Мне иногда кажется, что они слепили меня из какого-то неведомого материала, может быть, из своих личностей.

- Можно узнать, чем закончилась любовь, из-за которой вы не остались после ВГИКа в Москве?

- К сожалению, расстались: я постоянно была в экспедициях, и он был очень востребованным актером. Постоянные разлуки, наши родители волновалась за нас, и в итоге я поняла, что пришло время расстаться. Мы не успели ни пожениться, ни пожить вместе, разошлись, можно сказать, на ранней стадии отношений. Но любовь у нас была романтическая. К сожалению, человека этого уже давно нет с нами...

- Не могу не спросить, как война коснулась вашей семьи?

- Папа мой родом из города Белова Кемеровский области, и в 43-ем году он уехал на фронт. Прошел Румынию, Чехословакию, Польшу, Германию, и уже как адъютант генерала приехал в Мозырь. Встретил там мою маму, она была из большой семьи. Дед был репрессирован и реабилитирован лишь в 50-х. Бабушка до войны учительствовала, оккупацию, вместе с детьми, пережила в Беларуси. Знаю, что две мамины сестры в общем потоке уходили лесами на восток. Неделями шли по лесу, кто-то из родственников попал к партизанам, одним словом, война всей нашей семье долго аукалась. Получилось, что в кино я играла женщин, которых реально встречала в жизни. Так, приезжаю однажды в Томск с белорусскими кинематографистами, подходит ко мне женщина и говорит «Деточка, я так рада, что вы к нам приехали, я танкистка, и я освобождала город Мозырь...» До слез.

- В картине Вячеслава Криштофовича «Тормозной путь» вы сыграли женщину, которая переживает драму ухода мужа из семьи, и прикладывает массу усилий к тому, чтобы он вернулся, считаете ли ее победительницей?

- Любовь часто путают с эгоизмом: мне больно, без него не смогу, я должна вернуть этого человека. А ему в этот момент нужно совсем в другую сторону: если любишь человека, сделай так, чтобы ему было хорошо. Ну задержите вы его, начнете мучить, ломать - это не правильно. Когда мы разводились с мужем, отцом моей дочери, кроме нас и той женщины, на которой он позднее женился, долгое время никто ничего не знал. За 16 лет в нашей жизни было много хорошего, и это было не перечеркнуть. С бывшим мужем играем на одной сцене, он замечательный актер, с ним легко на площадке. Поддерживаем добрые отношения, ну и на внуков смотрим, как на какое-то чудо.

- Как вы сейчас делите себя между Россией и Беларусью?

- Для меня Беларусь и Россия - родные страны. Как и раньше я их воспринимаю как одно большое Отечество, и по-другому не могу. Помню, летела над сибирской тайгой и чувствовала, что эта тайга часть меня. Отечество, в котором живу, воспринимаю пространством одной культуры, поэтому часто говорю - «отечественный кинематограф», а не «российский» или «белорусский».

- Какие места в Москве и Минске вам особенно нравятся?

- В моем любимом Минске, конечно же, это район рядом с Троицким предместьем, где я живу. Там много исторических мест, в том числе, Минское Замчище и Верхний город. Напротив, через речку Свислочь в кинотеатре «Москва» находится театр-студия киноактера, где более 35 лет играем для наших зрителей. Приглашаю всех на наши премьеры по Островскому и Чехову. Не могу не сказать о киностудии «Беларусьфильм» на проспекте Независимости, где бываю почти ежедневно, в том числе, и в Белорусской гильдии актеров.

А приезжаю в Москву, в первую очередь, вспоминаю окрестности ВГИКа, где прошли мои самые яркие годы, наше старое общежитие на Яузе, мою первую в жизни киностудию «Мосфильм». Но своим Домом в Москве называю Дом кино на Васильевской, где в комнате №5 в Гильдии актеров России всегда радушно встречают белорусов.

- На «Беларусьфильме» сейчас снимается телефильм «Ой, ма-моч-ки!..», где вы играете свекровь главной героини, а в жизни вы теща, ладите с молодыми?

- Вполне. Живем мы вместе, и, слава Богу, никто никому не мешает. Замечательная семья получиласьу Анастасии с Александром. Дочка окончила Академию искусств, дизайнер, работает в белорусском Доме печати. Там и супруга встретила, двое чудных внуков теперь у нас. Бориславу три с половиной, Варваре полтора. Мама с папой справляются с ними сами, а я в последнее время много времени провожу в Серпухове. Там живут моя мама с сестрой, обоим под девяносто.

- Интересно, что ваша дочка не стала актрисой, почему?

- Анастасию мы с раннего возраста брали в театр. И когда ей было три годика, помню, собралась, выхожу и говорю - «Доченька, я в театр». А она мне «Кричать идешь?!» Вот как ребенок воспринял то, что происходит на сцене крик, беготня. Ну а выросла выбрала другую профессию.

- Что скажете о современных внуках?

- Дети сейчас постоянно удивляют. Помню, привезла Бориславу в подарок необыкновенно яркий пластилин, и они с мамой начали что-то лепить. Подхожу к нему и спрашиваю «Что это у тебя такое получилось?» Он мне в ответ - «Кольца Сатурна». И я подумала «Боже мой, а я в три с половиной года и знать не знала, что они существуют».

                                                                                                        Нина Катаева