 |
Использованная копирка стала экспонатом музея. Какой-то
мусор из корзины секретарши, обретший новую, важную,
бесспорную значимость. Красиво снизу подсвеченная, она стала
и эстетическим и историческим объектом. И как жаль те тысячи
копирок, которые я выбросил, которые стали достоянием
мусорной свалки. Наверное, достоянием свалки станет, в конце
концов, и все, что я написал и напечатал в трех четких
экземплярах. Как жалко свою «Эрику», она доставляла мне
столько мучений, она забирала у меня все силы. Наверное,
поэтому не складывались отношения с другими женщинами. Потому
что у меня была одна, единственная на всю жизнь, по имени
«Эрика». Но и она на свалке. Как жаль ее. Пережившую свой век
исправной и полной механического здоровья. «Сс» - carbonat
copy. Только это в современных «и-мейлах» осталось от
копирки.
Какая красота была в этих пишущих машинках. Рукописи правили,
опять перепечатывали, дьявольский труд, буквы наезжали друг
на друга, литеры рвали бумагу. Зато потом машинопись
конфисковывали, изымали. Это были вещественные
доказательства, а сейчас даже доказательства виртуальны. Что
теперь от нас останется, кроме виртуальности. К сожалению, не
истинность, как ложно свидетельствует эта латинская virtu -
веритас. Пришить к делу можно, а вот в музее уже не покажешь.
Подпольная литература прошлого века. Сплошь на машинках. На
машинках «Архипелаг Гулаг», на машинках «Лолита», на машинках
«Хроника текущих событий», на машинках сборники стихов, с
пометками: «Изъято при обыске». Словно орден, словно медаль,
словно Высокая Премия. Михаил Еремин, Генрих Сапгир, Всеволод
Некрасов, Игорь Холин, Сергей Чудаков, Дмитрий Бобышев, да
Иосиф Бродский. Величайшие гении слова. Мои друзья и
знакомые. Они здесь.
На машинках стихи, и доносы, и приговоры. Но только вот
доносов нет в экспозиции, увы. А как было бы прекрасно.
Где-то ведь они хранятся, эти доносы. Это тоже литература. Уж
эта литература как нельзя более жизненная, как нельзя более
точно отражающая действительность. И, когда-нибудь, и доносы
станут музейными экспонатами, что, конечно, не сделает доносы
не актуальными. Доносы вечны, а поэзия преходяща.
200 ударов в минуту. Скорость двадцатого века. А мы думали
это космическая скорость.
Лев Алабин
|
