 |
В узком проходе конференц-зала Дома кино, столпотворение.
Молодые актрисы, журналисты, фотографы, продюсеры сгрудились
и не могут разойтись. Но постепенно водоворот
раскручивается все усаживаются по местам, разбираются по
творческим группам. Толпа обретает форму, конфигурацию,
очерчиваются отдельные узнаваемые лица. В самый угол зачем-то
забивается Кирилл Разлогов. Странно, даже креативный
создатель фестивальных концепций до сих пор интересуется
кино. Он здесь только как слушатель.
Наметившийся ажиотаж спадает, всем хватает места. И
оказывается, что небольшой зал успешно вместил всех, кто
ныне призван отвечать за российское кино. Не так уж и многие
им интересуются, следует заметить.
Увы, так и есть. По крайней мере, прокат, не интересуется
вообще. Фестивали - еще так-сяк, но только не прокат.
Прокат захвачен зарубежным, американским кино. И не
собирается как то каяться в этом и меняться. Российское
кино и кино российского проката,два чуждых и враждебных
мира. В кинотеатрах герои блокбастеров побеждают чудович с
оглушительными спецэффектами, пробиваются к свету. В
Российском кино царит чернуха, беспросветная безнадега. Мрак
сгущается и случайно зашедшие зрители бегут из кинозалов на
свет божий. В буфет, сколько бы их и как бы их не обзывали:
«Поп-корновой» публикой.
Тут я впервые увидел Василия Сигарева, знаменитого сценариста
и режиссера, чьи фильмы побеждают на фестивалях. Я ожидал
увидеть измученного жизнью и пытками действительности,
забитого человека. Но Сигарев оказался высоченным
здоровенным, румяным красавцем с открытым лицом. И жена его
актриса Яна Троянова, под стать режиссеру. Все у них в
порядке. И дом и машина, - можно не сомневаться.
Что ж ты врешь, - подумал я. - Подсовываешь нам чернуху, а
сам-то. Сам-то живёшь совсем другой жизнью. То, что его
истории высосаны из пальца, я всегда чувствовал, несмотря на
всю беспросветность жизни современной провинции, но увидев
автора этой чернухи, возмутился, - так откровенно врать то
нехорошо. Его фильм «Жить» - просто беспросветный. То в
электричке парня забивают насмерть, то маленьких девочек,
умерших от голода и холода хоронят, а потом откапывают, убив
при этом кладбищенского сторожа. (Откуда он там взялся).
Потом их мама заперевшись в собственном доме, поджигает себя
вместе с трупами девочек. Бредятина. Причем, злонамеренная
и поддержанная критиками. Причем все это напихано нам безо
всякого смысла, и повода. И некому крикнуть, да это же ложь!
Нет такого! Добро побеждает зло, зарубите себе на носу!
Самого Сигарева и десять человек в электричке не побьют. Он
такое им устроит, блеснув сталью голубых глаз.
И еще можно напомнить Достоевского «Самая горькая правда без
надежды есть ложь».
Конечно это кино для фестивалей, причем зарубежных
преимущественно, а не для проката, и вообще, не для людей, а
для отборщиков.
Кроме, поразившего меня своим цветущим видом, Сигарева, он,
забыл сказать, покажет свой новый фильм «В стране ОЗ», в зале
и другие знаменитости. Алексей Герман, только что вернувшийся
из Берлина с фильмом «Под электрическими облаками».
Операторы фильма уже получили там приз.
И конечно фильм Федореченко, «Ангелы революции». Сам
таинственный Федооченко не явился, зато прислал всех своих
многочисленных, прекрасных актрис, появившихся в «Небесных
женах луговых мари». Можно было снимать крупные планы, никто
не прятался.
В кои веки, российская программа московского кинофестиваля
интереснее основной. Международной.
И действительно, участники российской программы более
титулованы, имениты, чем участники основной программы
фестиваля. Держись Дом Кино. Впрочем, ему не привыкать. Хотя
смотреть в большом зале становится все невозможнее из-за
духоты, отсутствия кондиционеров.
Как остроумно заметила, создатель Российской программы, Ирина
Павлова, в отечественном кино опять куется Советский Союз
нерушимый. Потому что большинство картин создано в
копродукции с Казахстаном, Украиной, Польшей. И даже
затесавшейся тут Италией. Это, конечно, смешно, что
итальянский фильм «Вставай и бейся» попал в российскую
программу. Но делали то этот итальянский фильм сплошь
россияне. Опять братская помощь дружественной стране.
Честно сказать, без интереса со стороны зрителей жить совсем
не интересно. И фильмы становятся заранее бессмысленными.
Конференц-зал уже кажется не только переполненным, а совсем
пустым, как и разговоры о современном кино, которое никого не
волнует. Люди расходятся, киногруппы исчезают. Ряды
пустеют. Когда смотришь в видео искатель на участников
конференции, замечаешь, что их лица как-то перемешаны с
фоном. А фоном являются портреты известных деятелей кино,
висящие на стенах. Стены сдвигаются постепенно, лица кумиров
советского кино все ближе, кажется, они прислушиваются к
разговорам. И даже хотят поучаствовать. Кудрявый Эйзенштейн,
лысый Герасимов...
И Балабанов наш удивительный, тоже на стене, в своей
тельняшке, и он рядом с Тарковским. И удивительно, Тарковский
тут тоже в тельняшке. Нас мало, как бы говорят они, но мы в
тельняшках...
Как бы то ни было, но надо работать, кажется, так рассуждали
и чеховские интеллигенты. Да, трудные времена для кино, но
от своих обязанностей нас никто не освобождал. Надо работать.
Когда же будет снят фильм, который нас всех, наконец,
объединит?
Ведь без шуток, наша страна уже давно захвачена иноземцами,
наши дети смотрят только американские мультики. Это ли не
национальная катастрофа. Мы и сами уже не совсем русские. Мы
сами просто какая-то часть, огромной попосовой культуры. Мы
сами какие- то мизинчики, а то и шестеренки этого
сверхконтинентального механизма.
А раньше кино объединяло всю страну. Особенно
интеллектуальное. Система «малых залов», придуманная кем-то,
оказала просто колоссальное влияние. В малых залах
показывали «непрокатное», некоммерческое кино, которому
присуждали последнюю категорию. Но люди сообразили. Что
именно это им и надо смотреть. Помню, я как то заблудился в
пензенских степях, в поисках Тархан, места рождения
Лермонтова. Мне встретился мой ровесник, выведший меня на
дорогу. Он работал сельским учителем и шел на автобусную
остановку, чтобы поехать в Пензу, и попасть на киносеанс
малого зала центрального кинотеатра. Не помню, какой фильм он
собирался увидеть, кажется, «Остановился поезд». Главное было
в другом, пока мы шли, оказалось, что мы смотрим одно и то
же, рассуждаем об одном и том же. Оказалось, что сельский
учитель, в этих малых залах увидел и Тарковского и
Параджанова и Киру Муратову. И видел даже больше, чем я,
москвич. Оказалось, что и читаем мы одно и тоже. Потому что
школьная библиотека выписывает все «толстые журналы» со всеми
самыми интересными публикациями. И он, живя в глухом селе, в
курсе всех-всех новинок.
Вот это была страна. А теперь мы чужие друг другу, даром, что
говорим на одном языке. Больше ничего нас не связывает, по
сути. Нет единого ментального пространства, нет единой
русской культуры. Так за работу, товарищи!
Лев Алабин
|
